«Вот уже два дня прошло после того глупого дня…»
когда решил ВПС (ваш покорный слуга – (с) Александр С. Богдановский) прочесть что-нибудь из нечитанной прежде классики, и выбор пал на этот роман. Нет, сия фраза, частично позаимствованная мною из начала 6 главы «Игрока» вовсе не призвана дать понять, что книга не стоит потраченного на нее времени. Просто это какой-то другой, какой-то новый для меня Достоевский (век живи – век учись). И не скажу, что ожидал большего – ожидал другого…
Прежде всего, удивила некая легкость, даже игривость повествования. Впрочем, что ж тут странного? Гении – тоже люди, и ничто человеческое… Написал же Бах чудесную «Шутку», а Томас Манн – «Признания авантюриста Феликса Круля».
Теперь даже не верится, что были времена, когда русский интеллигент общался с англичанином на «сквернейшем французском языке». Вот у них, там, на полях Елисейских Саркози еще чуток порулит и языком международного общения вообще станет урду или пушту. Причем, отнюдь не сквернейший.
И все же, положа руку на сердце, не могу не согласиться с мнением большинства авторов других отзывов на эту книгу. «Игрок» – не самый лучший роман Достоевского. Какой-то он весь наспех, бегом, и герои, как правило, схематичны и малоубедительны. За исключением, разумеется, бабушки. Бабушка бесподобна…
Что же касается, скажем, Полины, то она – просто бледная, ухудшенная ксерокомия Настасьи Филипповны (наверное, картридж сдох), и единственное чувство, которое она вызывала во мне своими эмоциональными эскападами, это желание вложить в уста главного героя истошный вопль ((с) М. Зощенко, Л. Гайдай, Л. Куравлев): «Уберите психическую, а то жениться перестану!»
Знаю, что «Идиот» был написан двумя годами позже, и скорей уж Полина – прообраз Настасьи Филипповны, чем наоборот. И про то, как издатель выкручивал автору руки, заставив написать книгу за 21 (!) день. Для такого срока «Игрок» просто чудо как хорош. Другой автор такое произведение и за 10 лет бы не написал. И все же величие и славу Федору Михайловичу принесли совсем другие книги. Эта же интересна, прежде всего, тем, что открывает выдающегося художника и мыслителя с совершенно новой, неожиданной стороны.